Е.Ш. Гонтмахер, член правления Института современного развития
«Российская газета».

Сейчас в России ищут работу более 6 миллионов человек, то есть свыше 8,5 процента экономически активного населения. На этой неделе федеральные министерства начнут детально рассматривать региональные антикризисные программы занятости, чтобы определить, кому и какие средства понадобятся для снятия остроты проблемы.
Что меня волнует? Воспалительный процесс, мы, допустим, заглушим. И это, безусловно, надо делать. Но последует ли потом выздоровление? Не уверен. Специфика нынешней ситуации на рынке труда такова, что может начаться консервация неэффективной занятости, которая в дальнейшем станет тормозом развития экономики.
Надо сказать, что 8,5 процента — не самая большая цифра в истории современной России. В конце 1990-х годов, во времена предыдущего кризиса, безработных было почти 14 процентов. Но тогда, чтобы решить эту проблему, не нужно было создавать новые рабочие места, а просто более полно использовать те мощности на предприятиях, которые простаивали. И когда их запустили, практически все, кто хотел работать, нашли себе применение.
Сейчас ситуация другая. Те рабочие места, с которых людей высвобождают, не нужны будущей инновационной экономике. Это старые производства, например, в таких отраслях, как машиностроение, металлургия, стройматериалы. Современные технологии предопределяют здесь совершенно другой уровень производительности труда и подготовки кадров. И занимаясь сейчас помощью конкретным людям, важно не упустить стратегическое направление, которое позволит России через несколько лет выйти на путь устойчивого развития, в том числе благодаря эффективной занятости.
И не надо бояться высокой безработицы. Учитывая качество наших рабочих мест, думаю, она должна бы составить 10-12 процентов. Главное, чтобы безработица не стала затяжной. Важно, чтобы люди не находились в безвыходном положении более двух-трех месяцев. Если человек остается не у дел полгода или дольше, то вылезти из этой социальной воронки очень сложно. Он просто потеряет квалификацию. Или вообще может уйти в неформальную экономику. Этот процесс, кстати, начался еще до кризиса, потому что сырьевая экономика не требовала новых продвинутых рабочих мест. Например, в деревне, в маленьком городе, не найдя себе применения, человек «садится» на огород. Выращивает себе картошку, капусту и где-то подрабатывает — бабушке-пенсионерке дрова рубит. Потом уже таких людей, а их тоже может быть миллионы, обратно вытащить в цивилизованный рынок практически невозможно. Очень опасный процесс. Ведь речь идет не только о тех, кто обратился на биржу труда. В службы занятости встает на учет лишь каждый третий безработный. Остальные ищут дело самостоятельно. Ими тоже надо заниматься. С каждым человеком, с каждой семьей, которая попала в эту зону турбулентности, необходимо вести индивидуальную работу. Кому-то — пособие, кого-то отправить досрочно на пенсию или на общественные работы, переобучить. Не дай бог, придумать какие-то универсальные рецепты для всех сразу. Это было бы большой ошибкой.
Должно идти постоянное социальное движение. Если человек пошел учиться, допустим, на год-два, то необходима гарантия, что потом найдется и работа, которая даст достойный заработок и моральное удовлетворение. И государство, подключив все свои ресурсы, должно дать людям эту перспективу, помочь прийти со старых неэффективных рабочих мест с низкой зарплатой и плохими условиями труда на новые, современные. Если же вместо этого мы будем искусственно сдерживать процесс высвобождения людей с неэффективных производств, то получим относительно невысокую, но длительную застойную безработицу и консервацию устаревших рабочих мест.
Что за этим последует? Все время будут расти госрасходы на социальную поддержку. И еще более усугубляться наше экономическое и технологическое отставание от других стран. Надо нам это? Ответ, на мой взгляд, очевиден. Необходим маневр для создания нового эффективного рынка труда. Понятно, что усилий служб занятости здесь недостаточно. Да и вообще их задача — помогать тем, кто оказался в сложной, иногда безвыходной ситуации. Но если мы говорим о стратегии на ближайшие пять-десять лет, то речь должна идти о системных и скоординированных реформах в образовании, здравоохранении, пенсионной системе.
Людей надо переобучать. И не просто направить на курсы, где они будут изучать, как работает швейная машинка или компьютер. Нужны понятные и ясные ориентиры. Кто такой квалифицированный рабочий современного уровня? Это человек, который имеет как минимум среднее профессиональное образование. Инженеру и менеджеру уже потребуется два высших образования. Это касается тех, кто первый диплом получил лет двадцать назад, и знания уже устарели. Это касается и тех, кто учился в «суррогатных» вузах. Сошлюсь на слова министра образования и науки Андрея Фурсенко, что только треть вузов в России дает по-настоящему современную подготовку. То есть фактически людям надо дать новое полноценное высшее образование. Как предоставить такую возможность? Наверное, это должна быть система сертификатов, когда часть расходов на обучение оплачивает государство, часть — сам человек или, допустим, будущий работодатель, которому через год-два реально потребуется конкретный специалист. Сертификат может включать в себя и возможность взять образовательный кредит на каких-то очень дешевых условиях.
Что касается здравоохранения, то на него надо выделить столько денег, сколько потребуется, чтобы остановить рост заболеваемости в стране. Если хорошо обученный работник будет все время болеть, то, понятно, никаких социальных и экономических сдвигов в стране не произойдет. И, наконец, должна быть создана новая пенсионная система. С одной стороны, она обязана гарантировать нашим пожилым людям достойный уровень пенсий. Для этого сейчас многое делается. Но, с другой стороны, необходимо позаботиться о молодых работниках. Создать такую привлекательную пенсионную систему, чтобы молодежь вкладывала деньги «в собственную старость», доверяла гарантиям, которые предоставляет государство. Пока мы здесь очень и очень отстаем.
Эти три крупные позиции — образование, здравоохранение, пенсионная система — вместе образуют ту базу, на которой только и может сформироваться современный российский рынок труда, способный реально конкурировать с рынками труда развитых стран и по производительности, и по эффективности. Все это вполне может быть сведено в единую программу. База для нее есть. Это приоритетные национальные проекты, которые уже реализуются. Теперь надо переходить к системному видению будущего страны.
Нужна единая программа социальной модернизации России. Не декларация, а конкретный документ. Необходимо поэтапно, год от года, определить те шаги, которые мы должны сделать, чтобы через пять-десять лет в нашей стране стало комфортно жить и комфортно, эффективно работать. Этот вопрос, несмотря на его объемность, выходит сегодня на первый план нашей социальной повестки дня.