Е.Ш. Гонтмахер, член правления Института современного развития
«Российская газета»

Можно спорить, когда начался российский кризис, гадать, когда он закончится. Но уже сейчас извлечь уроков можно более чем достаточно, в том числе и в социальной политике.
Важнейшим ее изъяном в докризисные годы был постоянно увеличивающийся в России разрыв в уровне и качестве жизни между различными общественными и региональными группами населения.
По сути, страна разделилась на два основных сектора. Первый — примерно 30 процентов населения, связанных с экспортными отраслями (нефть, газ, металлы) и обслуживающими их банками, финансовыми компаниями. У них есть собственная сеть учреждений образования и здравоохранения. Второй сектор — оставшиеся 70 процентов населения, которые слегка улучшили свое материальное положение за счет «крошек с барского стола», но так и остались без комфортабельного жилья, качественного образования и эффективной медицины. Об этом, в частности, говорят экстремально низкие показатели средней продолжительности жизни и международных сопоставлений качества общего и профессионального образования. И несмотря на обилие бюджетных ресурсов, доля ВВП, направляемая на развитие человеческого капитала, в России в 1,5-2 раза меньше, чем в развитых странах.
Такого рода негативные социальные тенденции говорят о том, что в нашей стране так и не выстроился адекватный перераспределительный механизм, обеспечивающий баланс между реализацией двух основополагающих общественных институтов: social safity ne и рынок.
В чем суть первого из них?
В русском переводе это — «сетка социальной безопасности». Это означает, что любой член общества может рассчитывать на ту или иную форму поддержки в случае его попадания в сложную жизненную ситуацию. Речь идет и о тарелке бесплатного супа, и о ночлежке для бомжа, и о бесплатном и доступном всеобщем качественном медицинском обслуживании. Фактически наличие полноценной «сетки социальной безопасности» и есть главный признак функционирующего «социального государства».
Если мы объективно посмотрим на социальное положение в России, то очевидно, что упомянутая «сетка» имеет многочисленные зияющие дыры. Вот только некоторые из них. Во-первых, недоступность даже самого элементарного медицинского обслуживания (половина работающих людей не посещает врачей из-за очередей или невозможности оплатить прием). Во-вторых, степень удовлетворения потребности в высокотехнологичной медицинской помощи — не более 20 процентов. В-третьих, 2 миллиона детей не посещают школу, не меньшее их число может быть отнесено к безнадзорным. В-четвертых, отсутствует страхование по безработице. В-пятых, фактически деградировало обязательное пенсионное страхование. В-шестых, так и не создана система медико-социальной реабилитации инвалидов.
Казалось бы, латание всех этих дыр несовместимо с рыночными принципами и должно происходить в рамках чисто бюджетных подходов. Однако это не так. Многие из социальных проблем можно закрыть умелым использованием страхования. Но даже чисто бюджетные подходы необходимо объединять с современными механизмами обеспечения эффективности государственных расходов, что вполне соответствует рыночным принципам. Попытаемся показать это на нескольких примерах.
Прежде всего хватит охать и ахать по поводу растущей безработицы. То, что миллионы людей лишаются работы и (или) заработка из-за сокращенного рабочего времени, административных отпусков и тому подобных неприятных вещей, — прямой и неизбежный результат нашей экономической политики последних лет. Крепнущая экспортно-сырьевая примитивизация российской экономики вкупе с ее сверхмонополизацией создала два флюса на рынке труда.
Первый — это раздутые штаты в компаниях, получающих легкие деньги. При 100-процентной рентабельности можно позволить себе содержать многочисленный, хорошо зарабатывающий, но по сути бесполезный «офисный планктон». Но когда рентабельность быстро снижается, судьба этих ни в чем не повинных людей очевидна — они оказываются на улице. Причем это в своей массе молодые и малоквалифицированные (несмотря на дипломы о высшем образовании) люди, которым придется довольно круто менять свою жизнь.
Второй флюс — миллионы безнадежно, морально и технически устаревших рабочих мест (реликтов советской экономики), на которых невозможно получать сколько-нибудь приличную зарплату, сосредоточенных главным образом в российской провинции и в моногородах. Если до кризиса они держались только благодаря крошкам с экспортно-сырьевого стола, то сейчас у них нет шансов на выживание. И тут ничего не поделаешь: этот балласт давно надо было сбросить.
Но если еще пару лет назад ликвидация двух этих флюсов могла пройти относительно безболезненно с социальной точки зрения, то сейчас — хотим мы того или не хотим — это уже стало происходить, что называется, по факту. Поэтому оказание административного давления на работодателей с тем, чтобы они не увольняли персонал, лишь загоняет проблему вглубь. Платить нечем и не из чего, деньги дешевеют, люди в любом случае будут недовольны. А кормя их пустыми обещаниями, мы просто лишаем их выбора, возможности найти выход из тяжелой ситуации, которая неизбежно будет только усугубляться. Результатом станет еще большая озлобленность и вероятность стихийного развития событий.
А вот что надо сделать, так это предложить уволенным массированные государственные программы поддержки, которые должны быть несопоставимы по размеру с тем, что выделяется на данный момент. Задача очевидна: если государство все-таки решится использовать самое эффективное оружие для противостояния кризису — освобождение предпринимательской инициативы, — то успеха не будет, если бизнесу не будет предложен необходимый человеческий капитал.
Тут как раз для государства и открывается огромное поле для деятельности. Речь идет о крупной перестройке системы образования, которая должна спасти нашу молодежь от невостребованности и профессионального прозябания. Надо, к примеру, сделать высшее образование (и бакалавриат, и тем более магистерскую степень) привилегией только наиболее продвинутых школьников, которые поступят в вузы, дающие реально конкуренто-способную подготовку. Но это не социальная трагедия для остальных. Мощная и обновленная система учреждений начального и среднего профобразования должна подхватывать всех остальных, давая им возможность стать высокооплачиваемыми и уважаемыми профессионалами — рабочими, техниками, медсестрами, спрос на которых будет всегда, а тем более в посткризисные времена.
Речь идет, конечно, и об обеспечении перелома в состоянии здоровья нации, продолжающем ухудшаться. А это потребует вывода объема бюджетного финансирования на уровень не менее 6 процентов ВВП.
Именно реализация масштабных социальных программ способна соединить в один син-энергетический поток усилия двух важнейших институтов нашего общества: бизнеса и государства.